Category: 8. Светлое сердце

XCVI.

Оба долго молчали. Арк – по очевидным причинам, Виктор – вслушиваясь в его обескураженные мысли. Он копался в голове Арка с тщательностью и дотошностью собаки, вылизывающей миску.

– Очень жаль, – наконец сказал он. – Нигош – очень хитрый маленький засранец, но я не думаю, что он смог бы обойти или заблокировать мои способности. Значит, ты действительно ничего не знаешь.

– …

– Это разочаровывает. Недостаточно, впрочем, чтобы тебя убить. Ну-ка, расскажи мне, как Нигош пропал.

– …

– Да, я вижу. Свет, вибрация. А потом вся Башня куда-то делась. Это очень интересно. Необычайно интересно. Понимаешь, Аркадий, всё дело в Башне. Я недавно задумался: куда мог сбежать мой дорогой друг Нигош? Он явно телепортировался, но вот куда? Единственное, что он хорошо делает, это порталы. Значит, в Изнанку. Но в Изнанках и я знаю толк. Я поискал его там – и учти, что там колдовство работает в сотни раз сильнее, чем на нашей скучной Земле. Ни следа Нигоша, ни запаха, ни послевкусия. Ни в одном из миллионов доступных миров. Это значит, он, скорее всего, в нашем мире, где есть хоть какие-то физические законы, где я не смог бы так просто его найти. Но тогда как он телепортировался? Вместе с Башней? Я был уверен, что это невозможно. Это заклинание должно было уничтожить всю планету. Но нет. И тогда я подумал: «Что, если Нигош – молодец? Что, если он умнее, чем я полагал? Что, если он изобрел способ телепортироваться на дальние расстояния? Вместе с огромной массой, колдовским запасом, с Башней!» Что можно сделать с такой технологией? Я буду не просто хозяином Берлина, Аркадий. Я буду хозяином мира. И тогда я решил: я его найду.

– ?..

– Я тебе это всё рассказываю, чтобы ты об этом думал, милый. А если ты об этом думаешь, я могу это прочитать. И найти в том беспорядочном клубке обрывков мыслей, который ты называешь разумом, хоть какую-нибудь тонюсенькую ниточку, которая приведет меня к нему. Так вот, я решил, что найду его. Значит, мне нужен был последний его ученик. Который неровно дышал к моей прелестной дочери. А значит, наши отношения с Доротеей пришла пора пересмотреть. Она там что-то строила против меня, планировала. Сначала с Нигошем, потом с тобой. Это не имеет значения. Мне казалось, она не важна, ею можно пренебречь… – Виктор встал с кресла, подошел близко-близко к Арку, зашептал прямо в мраморное ухо: – Ты сделал ее важной. Она должна быть тебе благодарна, хотя, конечно, это вряд ли произойдет.

Лихтенхерц снова отошел и стал расхаживать по комнате, то и дело пропадая из поля зрения Арка.

– И вот теперь мы подошли к нашей встрече. Помочь ты мне не можешь.

Виктор снова исчез и вдруг появился из-за Арка, снова противно зашептал ему в ухо:

– Или всё-таки можешь? Пока оставайся здесь. Никуда не уходи, ха-ха. Мне нужно подумать. Ты явно представлял для Нигоша ценность. Он может вернуться за тобой. Это стоит того, чтобы тебя сохранить. Единственный вопрос: оставить тебя статуей или переделать в хундескопфа?

– …

– Совет? Ты не понял, милый. Я и есть Совет. После атаки Тараска и того, что неминуемо последует, никто в хваленом Совете мне и слова поперек не скажет. Эта битва уже выиграна. Берлин мой. Он больше не интересен. Они будут играть в демократию и права людей, налаживать системы и институты, а я уже буду захватывать прочие города и страны. С твоей помощью, конечно. С твоей помощью.

Виктор развернулся и вышел.

Арк попытался привести мысли в порядок. Ощущения были такие, словно в его голове кто-то покопался немытыми руками. Болело горло, тошнило. Общее настроение было поганым. Арк еще раз попытался двинуться, хотя бы рукой, хотя бы пальцем. Безрезультатно. Он не был покрыт камнем, он не был заключен в камень. Он и был камнем, без мышц, без нервной системы, без единого способа превращать желания в действия. А желаний было много, и они кипели у него в голове, просясь наружу.

Read more >

XCV.

Смотреть мраморными глазами Арк научился достаточно быстро. Мрамор был каким-то необычным, живым: он чувствовал колебания ветра, даже прикосновения, когда Фарук перетаскивал его в угол комнаты; он подавлял, но не полностью гасил внутренние ощущения вроде боли в плече или усталости; и он вообще никак не менял чувства и эмоции наподобие глубокого разочарования и злости. Вскоре Арк уже смотрел на мир, сузившийся до двух кресел, столика и статуи напротив, через белесую пелену мраморных глаз. Уши тоже работали: он слышал эхо шагов, обрывки разговоров хундескопфов, патрулирующих коридор. Двигаться он не мог совсем. Все попытки оказались тщетными и привели только к большей усталости и легкой тошноте. Впрочем, возможно, последнее относилось к ситуации, в которую Арк завел себя сам.

Счет времени он потерял моментально. Минуты сливались в часы без всякого учета. Окон в комнатке не было, и даже отслеживание смены времени суток было ему недоступно. Кроме того, он подозревал, что несколько раз проваливался в сон на неясный период времени. Единственным, что поддавалось измерению, были события. Их произошло немного. Два прохода патруля по коридору мимо его комнаты и шальная муха, пролетевшая мимо.

Дверь скрипнула. Раздался приглушенный шум шагов. В горле почему-то защипало. В поле зрения Арка вошел человек, похожий на бухгалтера в отпуске. Он был невысокий, с явной залысиной на макушке. Подвижные кустистые брови. Крючковатый нос венчали очки, под которыми прятались хитрые, глубоко посаженные глазки. Руки были длинными, тело – худым и не мускулистым. Одет он был в джинсы и рубашку навыпуск.

– Здравствуй, Аркадий, – сказал человек, обращаясь к Арку. – Давно хотел с тобой познакомиться. Меня зовут Виктор Лихтенхерц.

Арк возмущенно промолчал. Горло заболело сильнее.

– Особенность этой нашей встречи в том, – продолжил человек, – что ты не можешь говорить. На счастье, я умею читать мысли, даже каменные. Поэтому, пожалуйста, не стесняйся, думай свободно. Я услышу.

Арк выдал серию мысленных образов того, что сделал бы с Виктором Лихтенхерцем, владей он своим телом.

Виктор махнул рукой.

– Пожалуйста, контролируй детские позывы. У меня не так много времени. Кстати, о времени, – добавил он, поправив очки. – Замечательная работа на Александрплатц. Филигранная.

Арк сформировал в голове несколько картинок того, как Тараск разрывает людей на части.

Виктор кивнул.

– Да, меня информировали. Это же я его туда послал. Между прочим, благодаря тебе. Иначе я еще долго тратил бы собачек, чтобы выловить бюст Нефертити. Во многом ответственность за события на Александрплатц лежит на тебе, Аркадий.

– …

– Не преувеличивай. Я просто человек, который не дает морали управлять своими действиями. Мне очень жаль, что погибли люди, и я рад, что не погибло больше. Опять-таки, надо отдать должное, благодаря тебе. Но гибель людей никогда не была моей целью.

– ?..

– Гибель людей – вообще никогда не цель. Гибель людей – это средство. Жесткое, но крайне действенное. Теперь мы с тобой вместе будем наблюдать – я специально попрошу Доротею тебя информировать, – как будет закатываться политическое солнце Александра. Как люди, которые его еще неделю назад боготворили, начнут плевать в основание телебашни. Всемогущество – плохой политический аргумент. Оно ведет к апатии, а люди апатию ненавидят. Именно поэтому, каким бы Александр не был всемогущим, выборы выиграю я.

– ?..

– Конечно! Получу победу на выборах и, следовательно, власть над всем Берлином. Но тут мы потихоньку подходим к причинам этой нашей встречи. Как ты понимаешь, если бы я захотел, ты был бы уже мертв. Даже сейчас умертвить тебя не составляет труда. Этот мрамор очень легко перетирается в пыль, и, поверь, я умею читать мысли и знаю, как это неприятно. Но ты обратил на себя мое внимание три раза, и это заслуживает личной встречи.

– …

– Да-да. Первый раз – когда ты убил Иммануила. Честно признаюсь, это меня разозлило. Нарушило некоторые мои планы. Изменило течение некоторых событий. Но я решил: если ты настолько предприимчив, ты сможешь мне пригодиться. И я был прав! – Виктор улыбался, как мальчишка. – Ты принес мне бюст Нефертити, снова удивив меня! Да, мне пришлось опять-таки поменять планы, нарушить одни договоры и заключить другие. Но дело сдвинулось с мертвой точки. Это точно стоило жизни ангела-имбецила. Ты заставил меня задуматься о более глобальных целях, заставил заглянуть в ранее недоступное. И третий раз – сейчас, на Александрплатц. И теперь я задам тебе один вопрос, а ты, прошу, помни, что я читаю абсолютно все твои мысли и скрыть от меня что-либо невозможно. Итак, Аркадий, где Нигош?

Read more >

XCIV.

Уже давно стемнело, когда Лу, Пшигода, Акхил и Карман, истощенные, бесконечно подавленные, поехали домой. Всю дорогу валил тяжелый сухой снег, забивался в колеса дрезины, создавал заторы, которые Пшигоде то и дело приходилось разгребать посохом Пилар. Лу управляла, но, по сути, дрезина ехала сама, как послушная корова, знающая свое стойло. Думать о том, куда пропал Арк, не было сил. Думать о том, что произошло, не было сил. Думать о том, что будет дальше, не было сил, но мысли эти сами лезли в голову. Что сделает Александр? Что сделает Совет? Являются ли они трое сейчас единственными знающими, кто стоит за атакой на Александрплатц.

Когда они приехали, то грузно выпали из дрезины, Акхил пошел запирать ее в гараж, а Лу и Пшигода сразу поднялись наверх, в кабинет. Кирха была темной и пустой. Лу направленным взглядом быстро зажгла камин, подождала, когда Акхил зайдет внутрь, и стала возводить защиту. Пшигода наблюдал за ней молча. Окружив кирху двумя энергетическими щитами, одним гравитационным и еще одним сигнальным полем, Лу успокоилась. Без сил опустилась в кресло. Пшигода завернул самокрутку, послюнил края, поджег. Говорить не хотелось. Всё важное было понятно без слов. Так она и заснула, с ногами на кресле, съежившаяся у камина, сквозь сон чувствуя, что, когда Пшигода докурил, он бережно отнес ее в кровать. Спала глубоко и, слава богу, без сновидений.

Разбудила Лу ее же собственная сигнальная система. Кто-то стоял у двери, не пытаясь, впрочем, войти. Было часов шесть утра. Рядом храпела гора. Левая рука ныла, но не сильно. Лу вылезла из кровати, ополоснула лицо, быстро надела случайные пиджак и брюки, спустилась вниз. Человек у входа был высоким, почти на голову выше нее. Смазливое лицо увенчивала копна светлых волос. Лу сняла сигналку, но остальные щиты снимать не стала.

Незнакомец поклонился.

– Мое имя Теофан, я ученик Скелета из Моабита. Пришел сообщить вам, что завтра в десять утра вы, Аркадий Колесничий и Ирджих Пшигода приглашаетесь на срочное заседание Совета. В качестве свидетелей и непосредственных участников ужасных событий на Александрплатц.

«Хорошо, – зло подумала Лу, – может быть, на Совете мы увидим-таки Александра».

– Также вам троим и вашим помощникам выносится официальная благодарность Совета за спасение жизней людей и устранение угрозы от действий Тараска. Совет очень ценит ваши усилия и восхищен результатами.

– Спасибо, Теофан, – ответила Лу. – Я рада, что наши усилия не прошли незамеченными. Передайте Совету, что мы с нетерпением ждем их усилий и сопутствующих результатов.

Теофан чуть поклонился и ушел. Перед этим в уголках его глаз Лу увидела усмешку.

«Ну что ж, хорошо, – решила она. – Пора брать дела в свои руки. Других рук у нас больше нет».

– Кто это был? – спросил Пшигода. Он прятался за дверью кирхи с каким-то жезлом, готовый кинуться в атаку.

Лу поцеловала его, скривилась от утреннего запаха.

– У нас сегодня будет много работы, – сказала она и пошла ставить кофе.

Read more >

XCIII.

Арк открыл глаза. Всё ныло. Рана от ножа на правом плече снова болела. Он лежал в большой светлой палатке вместе с еще полусотней людей. Где-то на другом конце виднелась Оксана. Арк с облегчением откинулся на жесткую койку. «Кажется, получилось. Несмотря на обилие раненых вокруг, основной урон, судя по всему, я предотвратил. Этот теракт не пройдет незамеченным. Виктор понесет наказание, особенно учитывая то, что есть много доказательств. Но как ему удалось так быстро всё провернуть? Ему же нужен был бюст…

Доротея!»

Арк поднялся, осторожно встал с койки. Ноги его вроде бы держали. Плечо болело, но не кровоточило. Ногти на руках чесались. Но, если не брать во внимание бесконечную усталость, всё с ним было в порядке. Он поглядел на Оксану. Она была занята с другим раненым и не обращала внимание на происходящее вокруг. Арк тихо вышел наружу. На выходе его ждал обрадовавшийся Карман. Арк присел, чтобы погладить песика, и задумался. Брать его с собой не хотелось. Терьер выглядел измученным, а Лу о нем позаботится. С другой стороны, Арк, вероятно, шел в ловушку, а Карман всегда был его тайным оружием. Вопрос упирался в то, насколько Арк верил Доротее.

Подумав еще секунду, он не нашел однозначного ответа. Придется идти на компромисс. Всё оружие, которое было в куртке, он потратил на тойфелей. Открыл Пасть, достал оттуда две взрывахи, жезл-парализатор и заряженный пистолет фирмы «Вальтер». Любимый револьвер потерялся в Шпрее, но это было лучше, чем ничего. «Как в старые добрые времена», – усмехнулся Арк, рассовал добычу по карманам и снова погладил собаку.

– А теперь иди к Лу, – сказал он. – Вон она, там, смотри.

Лу о чём-то говорила с Пшигодой вдалеке. Арк подавил желание подбежать к ним, обнять, пощупать. Побоялся, что отговорят его от затеи, что не дадут пойти к Доротее. Что у него самого не хватит сил это сделать. А знать он должен. Слишком многого он пока не знает.

– Где Лу? Карман, где Лу? – преувеличенно восторженно сказал Арк.

Песик повертел башкой, увидел Лу, завилял хвостом, побежал к ней, а Арк в это время накинул капюшон и, не оборачиваясь, быстро зашагал в другую сторону. Идти было нелегко. Всё тело ныло пуще прежнего, а в голове роились дурные предчувствия. Арк пошел на юг, на не тронутый Тараском конец Александрплатц, почти дошел до Шпрее, повернул направо. Берлинский Дом возвышался прямо перед ним. Толстый, массивный зеленый купол, казалось, выпирал из пространства, давил самим своим присутствием. Вдобавок ко всему шел снег – крупный, тяжелый. Куртка спасала, но ноги Арка быстро озябли. Он начал жалеть, что пошел, что не отложил всё на завтра. Что они не отправились на Музейный остров всей командой. Чтобы что? Развязать там войну? Обреченную, глупую, кровопролитную? Снова всех потерять? Нет, надо действовать через Совет. Только у Совета есть сила справиться с Виктором, за всё его наказать. А Доротея будет важным свидетелем, главным свидетелем. Как говорили в детективах, краеугольным камнем обвинения. И он во что бы то ни стало должен ее спасти.

Музей Боде стоял на месте, как ни в чём не бывало выглядывал из-за Берлинского Дома. У входа на длинных шестах были насажены три собачьи головы. Арк с удивлением и радостью узнал в одной из них Йохана. «Видимо, конфликт с Виктором перешел в открытую фазу», – решил он и ускорил шаг.

Двери были открыты. Навстречу Арку вышел Фарук, кивнул, поманил за собой. Арк пошел по шахматному полу длинного коридора, уставленного статуями. Доротея ждала его в небольшой комнате сбоку от основной галереи. Комната была практически пуста, только пара статуй из очень белого мрамора стояли по углам и смотрели в центр комнаты. Там стояли два кресла и кофейный столик. Доротея встала ему навстречу. Выглядела она как обычно – вызывающе привлекательно, но Арк сумел углядеть в ее движениях усталость, а во взгляде – грусть.

– Я рад, что ты в порядке, – сказал он.

– Я как раз хотела тебя найти, – сказала она одновременно с ним.

Слова смешались, перепутались, и оба неловко улыбнулись. Арк хотел спросить ее про бюст Нефертити, но на секунду потерялся в блестящих колодцах темно-синих глаз, и она успела подойти к нему близко-близко.

– Доротея, – сказал он.

– Арк, – сказала она и положила руки ему на плечи. Затем потянулась и легонько коснулась губами его лица – сначала под глазом, потом посередине лба, а потом ниже губ, и приятная прохлада растеклась по всему его телу. Доротея отстранилась и произнесла:

– Прости.

Арк поначалу не понял, а потом понял, но было уже поздно. Прохлада никуда не делась, она только усилилась и окрепла, охватила всё его тело, пустила корни в его нутро, и он превратился в белую мраморную статую – такую же, как все остальные.

Read more >

Глава 8. Светлое сердце

 

XCII.

– У этого нет формального названия, – сказала Оксана, осматривая левую руку Лу. – Я несколько раз видела это у пациентов. Я бы назвала это темпоральным ПТСР. Или темпоральными фантомными болями.

– Как это?

– Я подозреваю, что мы умерли, Лу. Это не было в другой реальности, это не стерлось из нашей.

– Я не думаю, что я умерла, – растерянно произнесла Лу, – но я точно кого-то потеряла.

Оксана кивнула.

– Арк вернул в прошлое очень небольшой кусочек нашего мира. Но время – очень сложная психоэнергетическая структура, у него глубокие корни в нашем сознании. С телом может быть всё нормально, но наш разум пережил смерть. Или что-то похожее. И каким-то невероятным, неясным для меня образом он это чувствует. Где-то в глубинах нашего подсознания скрывается это понимание.

– И что с нами будет?

– Не знаю точно. Но у всех будет по-разному. Физически мы здоровы. Кошмары, панические атаки, смутные флешбэки, психосоматические боли – к ним нужно быть готовыми. И поделать с этим что-то очень трудно. Может, и есть какая-то терапия, да где ж ее взять…

Оксана вышла из-под медицинского тента, который на скорую руку соорудили прямо на площади, у входа в госпиталь. Лу пошла за ней. В асфальте неподалеку виднелась глубокая проеденная гнилью дыра. С другой стороны новой палатки лежали накрытые белыми покрывалами тела погибших. Их были десятки. Висел тяжелый нашатырный и металлический запах. Лу валилась с ног от усталости. Пшигода, Акхил и Пилар с десятком добровольцев собирали по всей площади раненых и убитых, доставляли к Оксане. На выходе из-под медицинского тента лежал печальный Карман. Лу присела и погладила песика за ухом. Оксана закурила.

– Оксана, что с Арком?

– Жив. Чрезмерное истощение всех колдовских и просто человеческих сил, как бывает после изматывающих заклинаний. Я немного в него влила, просто чтобы дышать не перестал, остальное сам доберет со временем. Темпоральная магия необыкновенно требовательна. А Арк еще не до конца оправился от предыдущей травмы.

– Он нас спас. Нас всех.

– Да, я полагаю, это так.

– Что произошло? И как мы все погибли?

– Не знаю. Ну, то есть, нас всех каким-то образом убил Тараск, но подробностей знать не могу. Если Арк захочет, он нам расскажет. Но я спрашивать не буду. Не уверена, что хочу это слышать.

Лу на секунду задумалась. Что-то поменялось внутри нее после событий на Александрплатц. Перефокусировка, переоценка ценностей. Некоторые вещи перестали быть важными. Некоторые оказались важнее, чем когда-либо.

– А как такое колдовство вообще работает?

– Мне трудно это описать. Нужен замкнутый колдовской контур определенной конфигурации, а потом нужно особым образом на нем сфокусироваться. Как, в общем-то, всё колдовство.

– Ты узнала об этом в Изнанке?

– Я никогда не была в Изнанке, Лу. Меня научил Александр. Он решил, что мне, как врачу, пригодятся эти заклинания. И действительно, это единственный известный мне способ обратить вспять вообще весь физический ущерб, даже смерть. А я в свое время показала это Арку, когда лечила Кармана однажды, по старой дружбе. Еще тогда пошутила, что он мне должен теперь. Ну вот, отдал долг.

К тенту подъехала дрезина, и Пшигода с Пилар стали на носилках выносить из нее новых пострадавших. Оксана затушила самокрутку, кивнула Лу и ушла внутрь. Лу подошла, обняла Ирджиха, не таясь, у всех на виду.

– Как ты? – спросил он.

– Рука болит, а так ничего. А ты?

– У меня всё болит… и не болит одновременно. Иногда кажется, что тело, kurva, пропустили через мясорубку. Я прислушиваюсь к себе, и всё нормально. Обычные ушибы и ссадины.

– Да, понимаю. Бедный. Сколько их? – спросила Лу, показав на ряды накрытых тел.

– Около сотни погибших, еще столько же раненых. Многих убили тойфели, остальных раздавило в толпе, когда пошла волна паники.

– Ужас.

– Спасибо Оксане, их могло бы быть гораздо больше.

Лу хотела сказать про Арка, но почему-то промолчала. Лишь подумала: «Успеется. Может, если ты умер, лучше об этом и не знать».

– Я одного не понимаю, – продолжил Пшигода. – Где был, kurva, Александр? Почему он не вмешался?

Лу промолчала. Ее занимал тот же вопрос.

– Неужели ему настолько наплевать?

Read more >