XCVI.
Оба долго молчали. Арк – по очевидным причинам, Виктор – вслушиваясь в его обескураженные мысли. Он копался в голове Арка с тщательностью и дотошностью собаки, вылизывающей миску.
– Очень жаль, – наконец сказал он. – Нигош – очень хитрый маленький засранец, но я не думаю, что он смог бы обойти или заблокировать мои способности. Значит, ты действительно ничего не знаешь.
– …
– Это разочаровывает. Недостаточно, впрочем, чтобы тебя убить. Ну-ка, расскажи мне, как Нигош пропал.
– …
– Да, я вижу. Свет, вибрация. А потом вся Башня куда-то делась. Это очень интересно. Необычайно интересно. Понимаешь, Аркадий, всё дело в Башне. Я недавно задумался: куда мог сбежать мой дорогой друг Нигош? Он явно телепортировался, но вот куда? Единственное, что он хорошо делает, это порталы. Значит, в Изнанку. Но в Изнанках и я знаю толк. Я поискал его там – и учти, что там колдовство работает в сотни раз сильнее, чем на нашей скучной Земле. Ни следа Нигоша, ни запаха, ни послевкусия. Ни в одном из миллионов доступных миров. Это значит, он, скорее всего, в нашем мире, где есть хоть какие-то физические законы, где я не смог бы так просто его найти. Но тогда как он телепортировался? Вместе с Башней? Я был уверен, что это невозможно. Это заклинание должно было уничтожить всю планету. Но нет. И тогда я подумал: «Что, если Нигош – молодец? Что, если он умнее, чем я полагал? Что, если он изобрел способ телепортироваться на дальние расстояния? Вместе с огромной массой, колдовским запасом, с Башней!» Что можно сделать с такой технологией? Я буду не просто хозяином Берлина, Аркадий. Я буду хозяином мира. И тогда я решил: я его найду.
– ?..
– Я тебе это всё рассказываю, чтобы ты об этом думал, милый. А если ты об этом думаешь, я могу это прочитать. И найти в том беспорядочном клубке обрывков мыслей, который ты называешь разумом, хоть какую-нибудь тонюсенькую ниточку, которая приведет меня к нему. Так вот, я решил, что найду его. Значит, мне нужен был последний его ученик. Который неровно дышал к моей прелестной дочери. А значит, наши отношения с Доротеей пришла пора пересмотреть. Она там что-то строила против меня, планировала. Сначала с Нигошем, потом с тобой. Это не имеет значения. Мне казалось, она не важна, ею можно пренебречь… – Виктор встал с кресла, подошел близко-близко к Арку, зашептал прямо в мраморное ухо: – Ты сделал ее важной. Она должна быть тебе благодарна, хотя, конечно, это вряд ли произойдет.
Лихтенхерц снова отошел и стал расхаживать по комнате, то и дело пропадая из поля зрения Арка.
– И вот теперь мы подошли к нашей встрече. Помочь ты мне не можешь.
Виктор снова исчез и вдруг появился из-за Арка, снова противно зашептал ему в ухо:
– Или всё-таки можешь? Пока оставайся здесь. Никуда не уходи, ха-ха. Мне нужно подумать. Ты явно представлял для Нигоша ценность. Он может вернуться за тобой. Это стоит того, чтобы тебя сохранить. Единственный вопрос: оставить тебя статуей или переделать в хундескопфа?
– …
– Совет? Ты не понял, милый. Я и есть Совет. После атаки Тараска и того, что неминуемо последует, никто в хваленом Совете мне и слова поперек не скажет. Эта битва уже выиграна. Берлин мой. Он больше не интересен. Они будут играть в демократию и права людей, налаживать системы и институты, а я уже буду захватывать прочие города и страны. С твоей помощью, конечно. С твоей помощью.
Виктор развернулся и вышел.
Арк попытался привести мысли в порядок. Ощущения были такие, словно в его голове кто-то покопался немытыми руками. Болело горло, тошнило. Общее настроение было поганым. Арк еще раз попытался двинуться, хотя бы рукой, хотя бы пальцем. Безрезультатно. Он не был покрыт камнем, он не был заключен в камень. Он и был камнем, без мышц, без нервной системы, без единого способа превращать желания в действия. А желаний было много, и они кипели у него в голове, просясь наружу.