Category: 4. Между Шпрее и мостом

XLI.

– Мне она не нравится, – сказала Лу. – Не стоило соглашаться.

Арк виновато кивнул.

– Я знаю. Извини. Но это именно то, чего так не хватало.

– Чтобы найти Нигоша?

– Чтобы к этому подступиться. Я был так разочарован, когда Иммануил…

– Когда у него не оказалось Нигоша, связанного в подвале?

– Его нельзя связать, он квазителесная сущность, сотканная из зла и тени. Но в целом да.

Лу засмеялась.

– Я, наверное, никогда не пойму этой обсессии. Но мое дело как друга – помогать. Понимание – только приятный бонус.

Арк улыбнулся в ответ.

– И ты хороший друг, Лу. Обсудим это вечером с остальными?

Они теперь часто ужинали впятером: Лу, Пшигода, Акхил, Пилар и Арк. В опустевшем под вечер центральном зале кирхи, за одним столом. Пшигода разделывал фаршированную белку. Лу разливала вино.

Арк в общем описал визит Доротеи.

– О, – сказала Пилар, – забудем о поиске сокровищ и охоте на мебельных драконов. Нам предстоит что-то по-настоящему захватывающее и опасное.

– Что же?

– Постапокалиптическая политика.

– Постапокалитика, – вставил Пшигода.

– Да, – подхватил Акхил. – Как бы она не сожрала нас почище дракона.

– А как устроена берлинская постапокалитика? – спросила Лу. – Пока я была миньоном, меня эти дела не особо интересовали.

– Присоединяюсь, – сказал Арк.

– Тоже мне, великие колдуны, – фыркнула Пилар.

– Формально мы живем в анархии. Единственный работающий закон – право сильного. Вы победили Иммануила, убили его, захватили его Башню, и вам никто и слова не сказал, – начал Пшигода.

– Но есть нюанс, – встрял Акхил.

– Да. Есть места и вещи, которые считаются неприкосновенными.

– Поезд, – сказала Лу.

– Поезд, электричество, пара жилых зон, вроде Алекса или Цоо, – добавил Акхил. – Нарушение порядка – даже применение сильного колдовства на одном из них – это единственный смертный грех в Берлине.

– Надзор осуществляет Совет Города, он же Совет Одиннадцати. Грубо говоря, это одиннадцать сильнейших колдунов…

– И колдуний, – вставила Пилар.

– И колдуний, – послушно согласился Пшигода, – которые решили, что уделят толику своего драгоценного времени, чтобы защищать всех остальных.

– Чтобы навязывать свою волю и утверждать свое могущество, – сказал Акхил. – На всё остальное колдунам глубоко наплевать.

– Ну, погоди, – осадил его Арк.

– Не считая присутствующих, – примирительно улыбнулся индус.

– Ну, даже с этой поправкой…

– Можно тебе напомнить, – неожиданно горячо сказал Акхил, – что еще восемь лет назад мы жили в демократическом государстве. В принципе, еще была такая вещь, как государство.

Пилар и Пшигода переглянулись и громко вздохнули.

– Я пошла спать, – сказала Пилар. – Меня уже Мигель заждался, наверное.

Она всё еще жила на Александрплатц, поближе к госпиталю Оксаны. Арку так и не удалось увидеть ее сына и узнать, чем именно он болеет.

– Я тоже двину, – сказал Пшигода. – Лу, ты еще хотела обсудить, сколько людей нам нужно нанять и кого именно. У меня была пара антикваров из Цоо на примете.

– Пойдем, я прогуляюсь с тобой, – Лу встала, и они вместе вышли.

Арк и Акхил перебрались за доску для го и вернулись к позиции, на которой остановились в прошлый раз. Акхил делал ход, и Арк почти сразу отвечал. За последнее время Арк неплохо научился играть, но до учителя ему еще было далеко.

– Извини, если я погорячился, – сказал индус.

– Ничего страшного, конечно.

– Я просто не могу перестать сравнивать два мира: до и после. Да, какие-то вещи мы приобрели. Но потери всё же неизмеримо больше.

Голос Акхила был мягким и спокойным, с извиняющейся ноткой, и ходы он делал пассивные, защищающиеся, пока не дождался удачного момента. Тогда он жестко и безжалостно поставил несколько фишек, развалив, буквально проткнув империю, которую строил Арк, пополам, не оставив даже шанса на отпор.

Read more >

XL.

Внизу раздался гул голосов, и по спине Арка пробежали мурашки: в кирху вошел кто-то чужой, обладающий значительным запасом силы. Он вздохнул, надел пиджак и вышел из кабинета. Они с Лу долго спорили по поводу «рабочей униформы» – не в балахонах же им было ходить – и в конце концов остановились на стиле «бизнес кэжуал», который успешно разъедал всем глаза до Смещения, но успел основательно забыться после и поэтому воспринимался как нечто новое и смелое.

– Будет символично, – сказала тогда Лу, и Арк был вынужден согласиться.

Спустившись со второго, «директорского» этажа, он вошел в центральный зал. С левой стороны, почти с самого входа, тянулась барная стойка, за которой стояли полки с книгами, картами, инструментами, оружием и, да, бутылками со спиртным. С другой стороны стояли несколько столов, которые можно было воспринимать и как письменные, и как обеденные, и удобные кресла. Один из столов был целиком занят акхиловской доской для го. Зал пустовал, за исключением того, что в двух креслах друг напротив друга велась напряженная, но молчаливая борьба.

Лу выглядела как обычно: строгий деловой костюм, узкая юбка, коротко остриженные волосы, десяток браслетов на руках. Ей в целом шла серо-зеленая гамма, но вкупе с прической костюм делал ее похожей на птицу на ее щеке – хищной, напряженной.

Ее противница, молодая светловолосая женщина, была одета с не меньшим вкусом, но совсем в ином стиле. На ней были светлые брюки свободного кроя и вязаный объемный свитер бирюзового оттенка. На подлокотнике кресла висело сложенное пальто. Видимых украшений на женщине не было; длинные, чуть вьющиеся волосы нарочито небрежно были разбросаны по плечам. Она была красива. На вид ей было меньше тридцати, но Арк уже знал, как может быть обманчива внешность. А главное – эту женщину абсолютно переполняла сила. Арк не помнил, чтобы кто-то прежде настолько явно и дерзко демонстрировал бы свое могущество. Даже Иммануил в пылу битвы, даже Этвас Андерес в пылу торговли. Негласным правилом этикета было маскировать свои силы, не выделяться, не показывать руки, особенно при удачной сдаче. Но эта женщина плевала на условности и играла в открытую.

Арк подошел к ним, перевел взгляд на взволнованную Лу, потом обратно на гостью. В ответ увидел чуть заинтересованное спокойствие с толикой насмешки, еле видной в глубине темно-синих глаз.

– Доротея, – представилась женщина и протянула руку. Одно украшение на ней всё-таки было – тонкий ободок золотого кольца на безымянном пальце.

– Аркадий, – их ладони встретились. Ее рука была теплой и очень нежной. – Чем мы можем помочь?

В то же время Арк стягивал к себе все свободные ресурсы Иммануилкирхе. Если этот визит перерастет в битву, им с Лу потребуются абсолютно все накопленные силы.

– Надеюсь, многим, – сказала Доротея Лихтенхерц. Ее голос был тихим и мелодичным, она чуть тянула гласные, что создавало необычный акцент. – Мне нужна помощь.

Арк сел на свободное кресло.

– В ночь с десятого на одиннадцатое октября, – начала Доротея, тщательно подбирая каждое слово, – в Поезде, идущем от Цоо до Александрплатц, произошел взрыв. Считается, что виновник этого – колдун Нигош, владеющий Башней Осткройца, – она запнулась и посмотрела прямо на Арка, – твой Хозяин. Сразу после этого он исчез, – еще один взгляд на Арка, таинственный, спокойный. – Я, скажем так, не верю в его причастность. Хотела бы провести независимое расследование. А кто может провести его лучше, чем человек, разделяющий мою точку зрения?

– У нас нет доступа к Поезду, – быстро сказала Лу.

– Это верно, но вы можете попросить доступ у Совета Города.

– Хорошо, а нам это зачем?

Доротея улыбнулась Лу обворожительной улыбкой.

– Грядут большие перемены, и очень скоро. Ваш выбор – успеть в этот Поезд или бежать вслед за ним.

– Или убегать от него по рельсам, – сказала Лу.

– Мы согласны, – вдруг услышал Арк свой голос.

Лу выстрелила в него глазами и поспешно добавила:

– О цене договоримся отдельно.

Доротея кивнула, продолжая улыбаться.

– Послезавтра состоится очередное заседание Совета, – сказала она. – Я довезу вас на машине. О цене договоримся, когда получите разрешение на расследование.

И она ушла, оставив за собой чуть ощутимый аромат весны.

Read more >

XXXIX.

Наличие работников позволяло Арку сфокусироваться на собственных поисках. Копал он в двух направлениях и перво-наперво собрал воедино всё, что связано с семьей Лихтенхерц. Вторым направлением поиска было изучение способов мгновенной телепортации крупных предметов. Последнее удавалось не очень хорошо: подобное колдовство известно не было, а самое обидное – все признавали, что если кто-то о нем и может знать, так это сам Нигош. Несмотря на это Арк всё еще не верил, что его Хозяин сбежал, оставив его одного. Не хотел в это верить. Арк снова и снова прокручивал в голове события того дня, на стене напротив окна появилась практически поминутная разбивка: с момента, как он добрался до Башни, и до момента исчезновения Хозяина и атаки врагов. Арк собирал свидетельства очевидцев, даже искал миньонов, участвовавших в том нападении. Ульрих и Павел смогли передать ему наиболее полную картину, но всего этого было катастрофически мало. Не ясно было, скажем, почему, находясь внутри Башни в момент телепортации, никуда не переместились ни Арк, ни Карман. Были также другие, более технические вопросы. Что-то внутри всё же убеждало Арка, что Хозяин не сбежал самостоятельно, что его забрали против воли и что разгадка находится где-то у Лихтенхерцев.

На этом фронте Арк тоже продвинулся недалеко. Он собрал всю общеизвестную информацию, но как следует углубиться в историю и тайны этой семьи ему не удалось. Основные же факты были таковы. Клан Лихтенхерц состоял из шести человек, трое из которых были членами Совета Одиннадцати: глава семьи Виктор Лихтенхерц, его жена Клавдия и старший сын Вильгельм. Занимали они три главных здания на Музейном острове – Берлинский кафедральный собор (он же Берлинский Дом), музей Пергамон и Новый музей. Среднему сыну Отто, дочери Доротее и ее мужу Франсуа принадлежали Старый музей, музей Боде и здание Национальной галереи. Семья их была именно семьей, единой силой, вместе путешествовавшей по Изнанкам и вместе набиравшей силу и опыт. Все шесть Башен были складами артефактов невероятной древности и мощи, что делало их обладателей чрезвычайно опасными противниками для кого бы то ни было. По территории и населению Музейный остров был невелик, но он являлся самым центром города, историческим, духовным и культурным, и накопленная в нем сила превышала все разумные пределы. Кроме того, Музейный остров был именно островом, то есть со всех сторон был окружен рекой Шпрее. Проникнуть на него незамеченным казалось невозможным. Лихтенхерцы строжайшим образом охраняли свои секреты и превратили всё население острова в хундескопфов – своих псоголовых миньонов, Амулетами Верности которых служили их же неотделимые от тела собачьи головы. Шансов подкупить или освободить такого миньона также не было.

Лихтенхерцы были чрезвычайно влиятельны во всём городе, с руками в сотнях карманов. Они наверняка смогли бы захватить в нем власть, если бы не отдельные сильные колдуны, вроде Александра или Этваса Андереса. Или Нигоша. Арк, к стыду своему, осознал, что не имел ни малейшего понятия о природе вражды между ними и Хозяином. Когда он жил в Башне, привычки задавать лишние вопросы у него не было, и он просто делал всё, что прикажет Нигош. Сейчас же, набрав кое-какие данные и имея время как следует пораскинуть мозгами, Арк понял, что, перефразируя Сократа, ничего не понимает, по крайней мере, когда дело доходит до мотивации владельца Темной Башни Осткройца. Нигош вообще выбивался из ряда колдунов Берлина: несомненно могущественный, специалист по порталам в Изнанки и обратно, он тем не менее не захватывал власть во Фридрихсхайне или Осткройце, а ограничивался лишь своей Башней, предпочитая отшельническую жизнь вместе с парой-тройкой питомцев. Интересы Хозяина словно бы лежали совершенно в иной плоскости, чем медленное накапливание силы, но какими они были на самом деле, Арк не знал.

Read more >

Глава 4. Между Шпрее и мостом

 

XXXVIII.

Зима в том году началась рано. В сером пледе неба словно проделали небольшую дыру, и крупные белые хлопья медленно, но беспрерывно кружили перед глазами, стоило лишь кинуть взгляд на улицу. Иммануилкирхе, которую Арк всё думал переименовать, запорошило снегом, и кроваво-красные ее кирпичи казались под ним чем-то невинным, вроде клубники со сливками или шапки Санта-Клауса.

Арк откинулся в кресле. Он сидел в своем кабинете, некогда бывшем спальней Гастона. За прошедший месяц с копейками ему так и не удалось привыкнуть к произошедшим переменам. Жизнь протекала заметно медленнее, подчеркивая, что разница между разрушением и созиданием – в основном в кинетике процессов. Напротив Арка висела большая карта их с Лу зоны, от Александрплатц до Остзеештрассе и от Грейсвальдер-штрассе до переулков около Шёнхаузер-аллее. Кусок, по меркам города, не гигантский, но внушительный. Постоянно в нем проживало чуть более пяти тысяч человек, расселившихся в основном неподалеку от кирхи. Было в зоне несколько лавок менял, мастерские по пошиву одежды и расположившаяся на бывшем кладбище крупная беличья ферма. Белки после Смещения выросли до размеров коз, и их мясо считалось деликатесом у тех, кто мог их догнать.

Не мог Арк привыкнуть и к переполнявшей его силе. Сотни домов по хорошо ощущаемым каналам перегоняли свою колдовскую энергию через кирху к владельцу, и даже учитывая, что ему доставалась только часть этой энергии, внутри захваченной церкви он был истинным колдуном в Башне, а потому практически всемогущим. Но из-за отсутствия опыта это мешало и тяготило. Арк не до конца понимал и не до конца чувствовал границы своих возможностей. А также не до конца понимал, что ему с ними делать. Многие колдуны, типа Нигоша или Иммануила, меняли свое тело для лучшего использования новых способностей. Арк этого делать не стал – в основном из опасений, что не сможет вернуть всё обратно. Многие создавали внутри своей Башни свой собственный мир, с изобретательными фантомами или роскошными видами. Иммануил, к примеру, возвел себе алтарь из рубинов и янтаря, который, словно ледяной, некрасиво таял и плавился еще несколько дней после его смерти. Арк ограничился спальней и удобным кабинетом с большим окном. Многие колдуны заводили себе готовых выполнить любые капризы прислужников и миньонов. Арк этого делать не стал, и не только из-за Лу, которой сама идея миньонства была отвратительна.

Самой Лу он немного завидовал. Ей всё давалось значительно легче, особенно манипуляции с новоприобретенной силой. Она тоже не стала изменять свою внешность, только скрыла шрам на щеке. На месте неровного розового пятна появилась татуировка – изображение дикой птицы. Когда Арк спросил ее об этом, Лу пояснила, что это osprey – скопа, дикая птица из каролинских лесов. Оспри была ее фамилия, кроме того, у ее бабушки жила ручная скопа, с которой Лу дружила в детстве.

Лу вообще очень изменилась за последний месяц. Со смертью Иммануила, казалось, начала уходить в небытие та ее часть, которая делала Лу робкой, неуверенной в себе девчонкой. Сила наполняла ее, жила в ней, питала и медленно меняла изнутри. К Лу возвращалась уверенность в себе, которую отбили годы миньонства.

Именно Лу взяла на себя организационную часть их «стартапа». Центральный неф кирхи был переоборудован из тронного зала со средневеково-дикарскими элементами типа факелов и дыб в нечто среднее между современным офисом и баром. Было не так уютно, как в кают-компании на Алексе, но вместительнее и официальнее. В кирхе стали появляться новые люди. После смерти Иммануила все его Амулеты Верности потеряли силу. Миньоны в большинстве своем разбежались, но Лу нашла нескольких бывших знакомых и предложила им работу. Это была именно работа – люди становились не миньонами, не слугами и не наемниками-антикварами, а полноправными сотрудниками, получавшими регулярное вознаграждение за ежедневный спокойный труд. Работа их заключалась в основном в путешествиях по всему Берлину и в поиске и упорядочивании информации – значительная часть кирхи была отведена под архив. Оказалось, крайне важно знать, где что находится, где кто живет и где что лежит – и, в последних случаях, как это можно достать.

Одной из первых к ним пришла Пилар. Ей по рекомендации Оксаны нужно было определенное лекарство для сына. Ульрих и Павел, новоприобретенные агенты кирхи, перерыли Александрплатц, Осткройц и Фридрихсхайн в поисках информации об этом лекарстве. Наконец, во Фридрихе обнаружился аптекарь, который помнил, как незадолго до Смещения нужное средство была заказано на один из складов больницы Шарите в Шарлоттенбурге. Арк и Лу наняли у Серба команду Пшигоды и впятером, рискуя жизнью, отбили целый ящик этого лекарства у мутировавших цветов и их детей. Заплатить Пилар им не могла, но вместо этого предложила свои услуги на постоянной основе. За ней довольно быстро в кирху перебрался и Акхил, которому сразу поручили делать то, о чём он давно мечтал, – разрабатывать новые электронно-колдовские технологии.

Подвалы церкви переоборудовали в большую мастерскую, а в центральном зале с тех пор поселилась здоровенная доска для игры в го.

Оставался Пшигода, гордо и обиженно ждавший, когда его позовут. Лу пошла договариваться с ним, а Арк – с Сербом. Старый мерзавец отказывался до последнего, пока не выторговал себе десять процентов от заработанного в следующий год. Тогда он задумался, его глаза под закрытыми веками долго бегали туда-сюда, а потом он, наконец, смачно плюнул в свою заскорузлую ладонь и протянул ее Арку. У Лу проблем вообще не возникло.

 

Read more >