Глава 4. Между Шпрее и мостом
XXXVIII.
Зима в том году началась рано. В сером пледе неба словно проделали небольшую дыру, и крупные белые хлопья медленно, но беспрерывно кружили перед глазами, стоило лишь кинуть взгляд на улицу. Иммануилкирхе, которую Арк всё думал переименовать, запорошило снегом, и кроваво-красные ее кирпичи казались под ним чем-то невинным, вроде клубники со сливками или шапки Санта-Клауса.
Арк откинулся в кресле. Он сидел в своем кабинете, некогда бывшем спальней Гастона. За прошедший месяц с копейками ему так и не удалось привыкнуть к произошедшим переменам. Жизнь протекала заметно медленнее, подчеркивая, что разница между разрушением и созиданием – в основном в кинетике процессов. Напротив Арка висела большая карта их с Лу зоны, от Александрплатц до Остзеештрассе и от Грейсвальдер-штрассе до переулков около Шёнхаузер-аллее. Кусок, по меркам города, не гигантский, но внушительный. Постоянно в нем проживало чуть более пяти тысяч человек, расселившихся в основном неподалеку от кирхи. Было в зоне несколько лавок менял, мастерские по пошиву одежды и расположившаяся на бывшем кладбище крупная беличья ферма. Белки после Смещения выросли до размеров коз, и их мясо считалось деликатесом у тех, кто мог их догнать.
Не мог Арк привыкнуть и к переполнявшей его силе. Сотни домов по хорошо ощущаемым каналам перегоняли свою колдовскую энергию через кирху к владельцу, и даже учитывая, что ему доставалась только часть этой энергии, внутри захваченной церкви он был истинным колдуном в Башне, а потому практически всемогущим. Но из-за отсутствия опыта это мешало и тяготило. Арк не до конца понимал и не до конца чувствовал границы своих возможностей. А также не до конца понимал, что ему с ними делать. Многие колдуны, типа Нигоша или Иммануила, меняли свое тело для лучшего использования новых способностей. Арк этого делать не стал – в основном из опасений, что не сможет вернуть всё обратно. Многие создавали внутри своей Башни свой собственный мир, с изобретательными фантомами или роскошными видами. Иммануил, к примеру, возвел себе алтарь из рубинов и янтаря, который, словно ледяной, некрасиво таял и плавился еще несколько дней после его смерти. Арк ограничился спальней и удобным кабинетом с большим окном. Многие колдуны заводили себе готовых выполнить любые капризы прислужников и миньонов. Арк этого делать не стал, и не только из-за Лу, которой сама идея миньонства была отвратительна.
Самой Лу он немного завидовал. Ей всё давалось значительно легче, особенно манипуляции с новоприобретенной силой. Она тоже не стала изменять свою внешность, только скрыла шрам на щеке. На месте неровного розового пятна появилась татуировка – изображение дикой птицы. Когда Арк спросил ее об этом, Лу пояснила, что это osprey – скопа, дикая птица из каролинских лесов. Оспри была ее фамилия, кроме того, у ее бабушки жила ручная скопа, с которой Лу дружила в детстве.
Лу вообще очень изменилась за последний месяц. Со смертью Иммануила, казалось, начала уходить в небытие та ее часть, которая делала Лу робкой, неуверенной в себе девчонкой. Сила наполняла ее, жила в ней, питала и медленно меняла изнутри. К Лу возвращалась уверенность в себе, которую отбили годы миньонства.
Именно Лу взяла на себя организационную часть их «стартапа». Центральный неф кирхи был переоборудован из тронного зала со средневеково-дикарскими элементами типа факелов и дыб в нечто среднее между современным офисом и баром. Было не так уютно, как в кают-компании на Алексе, но вместительнее и официальнее. В кирхе стали появляться новые люди. После смерти Иммануила все его Амулеты Верности потеряли силу. Миньоны в большинстве своем разбежались, но Лу нашла нескольких бывших знакомых и предложила им работу. Это была именно работа – люди становились не миньонами, не слугами и не наемниками-антикварами, а полноправными сотрудниками, получавшими регулярное вознаграждение за ежедневный спокойный труд. Работа их заключалась в основном в путешествиях по всему Берлину и в поиске и упорядочивании информации – значительная часть кирхи была отведена под архив. Оказалось, крайне важно знать, где что находится, где кто живет и где что лежит – и, в последних случаях, как это можно достать.
Одной из первых к ним пришла Пилар. Ей по рекомендации Оксаны нужно было определенное лекарство для сына. Ульрих и Павел, новоприобретенные агенты кирхи, перерыли Александрплатц, Осткройц и Фридрихсхайн в поисках информации об этом лекарстве. Наконец, во Фридрихе обнаружился аптекарь, который помнил, как незадолго до Смещения нужное средство была заказано на один из складов больницы Шарите в Шарлоттенбурге. Арк и Лу наняли у Серба команду Пшигоды и впятером, рискуя жизнью, отбили целый ящик этого лекарства у мутировавших цветов и их детей. Заплатить Пилар им не могла, но вместо этого предложила свои услуги на постоянной основе. За ней довольно быстро в кирху перебрался и Акхил, которому сразу поручили делать то, о чём он давно мечтал, – разрабатывать новые электронно-колдовские технологии.
Подвалы церкви переоборудовали в большую мастерскую, а в центральном зале с тех пор поселилась здоровенная доска для игры в го.
Оставался Пшигода, гордо и обиженно ждавший, когда его позовут. Лу пошла договариваться с ним, а Арк – с Сербом. Старый мерзавец отказывался до последнего, пока не выторговал себе десять процентов от заработанного в следующий год. Тогда он задумался, его глаза под закрытыми веками долго бегали туда-сюда, а потом он, наконец, смачно плюнул в свою заскорузлую ладонь и протянул ее Арку. У Лу проблем вообще не возникло.