LXXV.
В лесу он снова применил ту же тактику и спросил у тополя, где живет профессор нематологии фон Штейниц. Оказалось, нужно было идти на юг где-то около часа. Проклиная неудобную планировку девственного леса, Пшигода, как заправский спецназовец, рысью побежал в указанном направлении. Он взял хороший темп и шел ровно, не останавливаясь, чтобы полюбоваться красотами вокруг, обходя редких туристов-свидетелей. На полпути его живот стало сводить от голода, и он сорвал с нужного куста банановую гроздь, церемонно извинившись и поблагодарив растение. Еда в Роще была абсолютно бесплатной, но вежливость никто не отменял.
Профессор нематологии жил в гигантском цветке. Это был явно элитный район даже по меркам Рощи: хорошо освещенная открытая поляна с шикарным видом на южный край Танненбаума и с шестью разноцветными домами-цветками. Тополь подсказал, что искать нужно в молочноцветковом пионе сорта Fen Yu Nu, но Пшигода был не силен в ботанике и два раза ошибся, прежде чем нашел нужный. Несмотря на название, пион был откровенно розового цвета. Пшигода осторожно, боясь продавить лепесток, постучал в возвышающийся метра на три пион.
Никто не ответил.
Пшигода постучал еще раз, настойчивее. «К профессору нужен иной подход, нежели к разочаровавшейся в жизни проститутке», – решил он, и когда лепесток всё-таки чуть отодвинулся в сторону и наружу выглянуло недовольное лицо с трубкой и в очках, его встретил кулак в нос. Лицо тут же исчезло, послышался шум, потом крик. Пшигода без труда настежь распахнул лепесток и вошел в дом. Внутри оказалось примерно так, как Пшигода и ожидал. Мебель была в монотонной пионовой гамме и росла прямо из пола. Пестик цветка, по всей видимости, служил обеденным и письменным столом и для этой цели был укорочен и сплюснут. Сбоку виднелась лестница на верхние этажи, отделенные перегородкой. Лежащий на мягком полу, зажимающий нос рукой и хнычущий профессор нематологии явно жил один.
– Хватит орать, – сказал Пшигода, предупредив очередной крик профессора. – Они не успеют.
К боли и непониманию на лице фон Штейница добавился страх. Он подавился криком, потом заткнулся. Был он маленьким сухоньким человечком лет пятидесяти. Одет был в домашний халат, с ног при ударе слетели мягкие тапки. Его водянистые близорукие глаза смотрели на Пшигоду с ужасом. Тот достал из кармана пальто портрет Клауса и ткнул его в лицо профессору, нависнув над ним статуей Командора.
– Видел его?
Фон Штейниц нашарил рукой упавшие с носа очки, быстро надел их, прищурился. Взгляд его фокусировался то на портрете, то на сжимающем его кулаке. Наконец он энергично закивал:
– Да, я его помню. Он сюда заходил, давно, несколько месяцев назад. Он заплатил мне за информацию.
Голос у профессора был на удивление зычный, совершенно не подходящий к внешнему облику.
– Заходил сюда? Значит, ты уже жил здесь, в Роще?
Профессор кивнул. На кончике носа у него повисла капелька крови.
– А как тогда ты сюда переехал? Кто дал тебе столько денег?
– Танненбаум. Пригласил.
– За что?
– За заслуги!
– В нематологии?
– Да! – очки профессора сверкнули, когда он горделиво вскинул голову. Эффект испортила капля крови, заляпавшая ему халат.
– Так, – сказал Пшигода. – Что такое, курвина мать, эта нематология?
– Наука о червях.
– О червях?
– Да.
– И что же такого важного ты знаешь о червях?
– О червях, молодой человек, я знаю всё.
Пшигода многозначительно промолчал.
– Но я не обязан делиться знаниями с каждым базарным хамом…
– А этот базарный хам? – Пшигода шевельнул портретом. – Он заплатил?
Фон Штейниц кивнул и покосился на напрягшийся кулак Пшигоды. Потом зажмурился.
– За ту же информацию, что и Танненбаум?
– За всю не хватило. За часть.
– Открой глаза.
Профессор червей повиновался и увидел, что в другой руке Пшигода держит секатор.
– Я не могу тебе заплатить столько же, сколько Танненбаум, – сказал незваный гость. – Kurva, я, наверное, не могу заплатить и столько же, сколько этот второй. Но я могу тебе кое-что пообещать. Если ты мне всё расскажешь по-хорошему и бесплатно, я уйду, и на твоих руках останется десять пальцев.
Примерно через семь минут Пшигода бежал к выходу из Рощи. Он не боялся, что фон Штейниц настучит Танненбауму; в конце концов, профессор сам выдал секретную информацию, и, узнай об этом деревья, ему первому не поздоровится. Причина спешки была в другом.
Информация профессора червей жгла Пшигоде мозг.
Несмотря на почти два часа бега по весьма пересеченной местности, он почти не запыхался, когда достиг выхода из Рощи. Спокойно прошел мимо скучающих дуболомов и вышел на вокзальную площадь. Как он и ожидал, погони не было. Бег действовал на него медитативно, и поэтому план действий представлялся достаточно четко. Пшигода подошел к ларьку, в котором торговали всячиной первой необходимости, и купил кружку пива и голубиную сосиску в тесте. Получив энергию, его мозг стал приводить разбежавшиеся мысли в порядок, строить их ровными рядами, дисциплинировать и муштровать. Пшигоде нужно было поговорить еще с одним человеком, а потом торопиться домой. В Берлине намечалось что-то большое. Больше, чем взрыв Поезда. Он залил в рот последний глоток пива и уже было собрался идти, как вдруг, словно в подтверждение своих выводов, услышал Голос с Неба.
Справедливости ради, его услышал не только Пшигода. Голос – громкий, чистый, с легким деревянным акцентом – легко разнесся по всему Цоо. Голос вещал:
– Слушайте мои слова. Слушайте мои слова. Слушайте мои слова. Я говорю с вами по поручению Совета Города.