LXXVI.
– Я говорю по поручению Совета Города. Внимательно выслушайте то, что я скажу, и донесите до тех, кто не смог услышать. Вы не одни. Мы не одни. Берлин жив. Берлин един. Совет Одиннадцати принял решение восстановить Берлин под своим свободным, демократическим правлением. Мы возвращаемся к законной жизни. Мы возвращаемся к безопасной жизни. Мы возвращаемся к спокойной жизни.
Голос сделал паузу, словно для того, чтобы набрать воздуха.
– Мне кажется, это Александр, – высказал мнение Акхил. – Тембр изменен, но интонации его.
Они вчетвером – Пилар, Арк, Лу и он – сидели в кабинете Арка на втором этаже кирхи.
Голос продолжил:
– Третьего сентября, в День объединения Берлина, город снова станет единым. Не будет более раздробленных и конкурирующих зон. Не будет более воюющих колдунов, стремящихся отхватить каждый свой кусок.
Акхил громко фыркнул.
– В Берлине воцарится закон. С третьего сентября в силу вступает Новый Кодекс единого Берлина. У каждого будет возможность узнать и понять новые правила жизни. Появится Полиция единого Берлина, чьей главной обязанностью будут защита всех граждан и соблюдение Кодекса. Появятся независимые судьи, которые смогут защищать невиновных и карать преступников.
– Это то, о чём говорила Доротея, – сказал Арк. – Начинается.
– Жизнь граждан будет безопаснее и удобнее. С третьего сентября в оборот вводится Единая валюта Берлина, как альтернатива системе бартера и услуг. Каждый сможет зарабатывать и тратить деньги. Валюта будет выпускаться и находиться под неусыпной охраной Совета Города. С третьего сентября Совет Одиннадцати становится выборным органом. В этот день в Берлине пройдут первые со Смещения выборы. Они будут честными и открытыми. Каждый разумный гражданин города, вне зависимости от формы тела или колдовского потенциала, получит равное право голоса. Все подробности будут донесены до каждого жителя города позднее. Расскажите всем, кого увидите. Расскажите всем, кто не смог услышать. Вы не одни. Мы не одни. Берлин жив. Берлин един. День единения Берлина будет началом новой жизни.
Голос стих, а затем в кирхе, как и, наверное, во всём Берлине на секунду воцарилась абсолютная, звенящая тишина. А потом все стали говорить разом.
– Наконец-то нормальные деньги вводят, – произнесла Пилар.
– Так вот к чему оно всё шло, – сказал Арк.
– Это антиреволюция, – заявила Лу.
– Будет кровь, – предрёк Акхил.
Все снова замолчали и посмотрели друг на друга.
– Что вообще происходит? Может, я всё еще из Шпрее не выбрался? С чего вдруг они начали это делать?
– Я думаю, это было неизбежно, – сказал Акхил. – Рано или поздно колдунов бы скинули. Люди отлично справляются без них, посмотри на Фридрих. Они нами правят по праву сильного, но не по праву необходимого. Лу совершенно права, это антиреволюция. Колдуны наносят упреждающий удар.
– Мы тут все колдуны, – заявил Арк.
– Но некоторые колдунистее других.
– Неужели они просто так врут про выборы и законы?
– Конечно врут. Присыпают сверху политикой, как сахарной пудрой. О каком единстве, о каком равенстве может идти речь, если у нас в одном и том же городе живут люди и живут боги?
– Я не уверена, – сказала Лу. – Это будет зависеть от того, кем будет полиция: людьми или богами?
– Вот именно, – резюмировал Акхил. – Они сделают полицией тех же хундескопфов, например, и весь Берлин станет Музейным островом. Так хотя бы у нас есть свободные зоны: Алекс, Фридрих…
– Пренцлауэр-Берг? – спросил Арк, но Акхил не ответил.
– Хундескопы, – произнесла Пилар. – Пшигода сказал бы: «Хундескопы».
Все засмеялись, но смех получился натянутым.
– Кстати, где он? – спросил Арк.
– В Цоо, с портретами Клауса и террориста. Копает информацию.
– Пшигода сказал бы: «Коп-ает».
Шутка Арка была настолько плохой, что на этот раз смех прозвучал поживее.
Они спокойно поужинали, каждый погруженный в свои мысли. Акхил и Арк сыграли партию в го. Арк почти выиграл за белых, но индус в последний момент провернул несколько очень хитрых тэсудзи, разрушив все шансы противника. Пилар пошла домой, к сыну. Лу читала книжку.
Спокойный вечер прервал ввалившийся в дверь кирхи Пшигода. Его пальто было забрызгано чем-то темным, но когда Акхил и Лу подбежали к нему поближе, он отмахнулся. Быстро подошел к Арку, крепко обнял его.
– Плечо… – слабым голосом сказал Арк.
– Извини. Ты как?
– Жив. В сознании. Это главное. Ты-то как? Ты весь в крови.
– Это не кровь, всего лишь древесный сок. Прямо на входе на станцию на меня набросились несколько дуболомов. Нам очень многое нужно обсудить, но я валюсь с ног. С утра объявляем срочное собрание, а сейчас я хочу есть и спать.
– Оставайся в кирхе, – предложила Лу.
Пшигода кивнул и ушел умываться. От него нестерпимо несло свежесрубленной березой.