Глава 6. Цветы и черви
LXVI.
Лу, Пилар, Акхил и Пшигода собрались у «окна». Окно было настоящим – прямоугольная обтянутая плотной резиной рама со стеклом, купленная из-под полы и аккуратно извлеченная из вагона Поезда, с темным, матовым, словно тонированным стеклом. Оно лежало на столике в центральном зале кирхи. По стеклу то и дело пробегала легкая рябь. Вокруг «окна» гептаграммой были выложены наполненные силой детские игрушки – три плюшевых мишки, кукла Барби без руки, самосвал, котенок и непонятное существо лилового цвета. Сама рама была испещрена колдовскими знаками и заклинаниями, тщательно вырезанными в резине, над которыми Акхил под руководством Оксаны работал последние несколько дней. Кроме того, отдельным квадратом вокруг стекла были выложены «свидетели» – выбитые взрывом камни и куски обшивки взорванного Поезда, собранные Пшигодой у музея Боде.
Все напряженно молчали, готовясь к сеансу. На коленях у Пилар лежали блокнот и несколько отточенных карандашей.
Наконец Лу вскинула руки и проговорила первые несколько слов сложного дизайнерского заклятия, разработанного специально для этой процедуры. У слов не было отдельного смысла ни в одном из языков мира – это были наборы звуков, которые наилучшим образом вступали в резонанс с оконной рамой и разложенными на столе артефактами, высвобождая их колдовской потенциал и меняя реальность согласно воле их говорившего. Рябь на поверхности стекла заметно усилилась. Предметы-«свидетели» начали настраивать «окно» на нужное место и время. Лу вливала в него новые и новые силы, свободно черпая их из кирхи. Воздух загустел, в нем появилась едва заметная дымка. На лбу у Лу выступил пот, Акхил заметно нахмурился, Пилар сильнее сжала блокнот. Их внимание было сфокусировано на стеклянном прямоугольнике. Пшигода смотрел на творимое колдовство чуть со стороны. Он был слабейшим магом из всех присутствующих, даже слабее Акхила, и уж точно понимал в происходящем меньше маленького индуса. Со временем он выработал определенную бесчувственность к колдовству, оно перестало его удивлять как таковое. И даже сейчас, когда перед его глазами происходило что-то уникальное, первая в истории попытка заглянуть в прошлое, он был внутренне спокоен и сдержан.
На стекле, словно на старой фотографии, стала проявляться картинка. На ней ничего не было понятно: всплеск острых углов, клубы дыма, вспышки яркого света, несущиеся и сталкивающиеся фрагменты реальности. «Это, наверное, сразу после взрыва, – подумал Пшигода. – Точнее, это и есть сам взрыв».
Лу начала вращать время вспять, и картинка на стекле стала меняться: сначала медленно, затем быстрее. Лу шумно выдохнула, и время разом скакнуло на несколько минут назад. Пшигода обеспокоенно посмотрел на колдунью, но Лу только улыбнулась и кивнула в сторону «окна». Там уже происходило что-то более понятное.
Они смотрели через стекло на происходящее внутри Поезда, как будто оставаясь снаружи него. Прямо у окна сидел потрепанный и усталый на вид человек в возрасте где-то между тридцатью и сорока, одетый в старую драную куртку не определяемого из-за грязи цвета. Он глядел прямо на Пшигоду, а точнее, глядел в окно, но то и дело оборачивался и рассматривал других пассажиров Поезда. Вагон выглядел полупустым: занятыми были, наверное, треть всех сидений. Человек у окна сидел на сиденье без соседей.
– Это, должно быть, Клаус, ученик Нигоша, – сказал Акхил.
– Почему?
– Помните, как Арк был одет, когда мы его только встретили? Кроме того, смотрите, он явно чего-то боится. Я думаю, это он.
– Пилар, нарисуй его, пожалуйста, – сказала Лу и остановила картинку.
Та принялась быстро-быстро рисовать незнакомца, пойманного в момент пристального разглядывания происходящего за окном. Осунувшегося, дерганного, действительно чего-то боявшегося. Грязные темные волосы, крупный нос, глаза немного навыкат.
Пилар кивнула, и Лу продолжила медленно высвобождать туго стянутую пружину времени. В поле зрения вошел новый пассажир. Крупный, в хорошем дорогом пальто, несущий большую тяжелую сумку. Через его переносицу проходил глубокий рубленый шрам. Он огляделся по сторонам, кинув взгляд будто бы сквозь наблюдающую за ним из окна компанию, а потом обратил внимание на Клауса.
– Вернись-ка на секунду, – сказал Пшигода. – Его тоже нужно нарисовать. Кажется, я его знаю.