CI.
– Продолжайте, пожалуйста, – наконец сказал Скелет.
И Лу продолжила. Начала она с событий на Александрплатц. Сухо излагала факты и собственные наблюдения. В процессе рассказа у Лу резко заболела левая рука и помутнело в голове, но она пересилила неприятные ощущения. Затем она вернулась ко взрыву Поезда, рассказала историю Грега, наемника с Цоо, показала волоски хундескопфа, вызвала наверх Акхила, который подтвердил, что волосы собачьи. Рассказала историю бюста Нефертити, который похитили при взрыве. Вызвала Пшигоду, который рассказал о профессоре фон Штейнице, пропавшем в Роще, об его исследованиях Тараска и о значении бюста. Вызвала Дитриха, который подтвердил, что его тоже нанимал хундескопф. Снова вернулась к событиям на Александрплатц. Ее ни разу не перебили, не задали уточняющего вопроса. Члены Совета были поражены услышанным. По крайней мере, некоторые. Лу умолчала о вероятном участии Танненбаума в общей схеме. Также она ничего не сказала о вчерашнем визите посланца от Этваса Андереса.
Виктор Лихтенхерц слушал совершенно спокойно, даже расслабленно. Когда Лу дошла до бездействия Александра, он допустил легкую улыбку. Сам Александр выглядел невозмутимым и бесстрастным. Клавдия была явно озабочена, но старалась не подавать вида. Вильгельм был возмущен, и его возмущение по мере хода рассказа переходило в ужас.
Когда Лу закончила, Виктор спокойно встал с каменного кресла.
– Уважаемый Совет, – просто сказал он. Его голос был тихим и покладистым. Он словно уговаривал детей лечь спать в обмен на интересную сказку. – Мы услышали ужасные вещи. Разрешите мне сказать несколько слов в оправдание нашей семьи.
– Говори, Виктор, – сказал Александр.
Другие члены Совета закивали в согласии. Воздух резко наполнился колдовством. Вильгельм и Клавдия с одной стороны и Скелет, Ведьма и Сивилла с другой ощетинились защитными заклинаниями. Уже довольно давно Совет не был так близок к войне.
– С прискорбием вынужден признать правоту некоторых… да нет, всех обвинений в адрес семьи Лихтенхерц, которые мы только что услышали, – хорошо поставленным тоном начал Виктор Лихтенхерц. – Больша́я часть вины лежит именно на мне. В результате моей халатности, моей беспечности, я… я расскажу с самого начала. В последние несколько дней я проводил собственное расследование. Все мы наверняка помним колдуна по имени Нигош Черный. Его Башня раньше была видна с того места, где мы в данный момент находимся. Некоторое время назад он вступил в конфликт с моим сыном Вильгельмом. Конфликт был на… личной почве, и, с позволения Совета, я не буду углубляться в подробности этого конфликта. Скажу лишь, что Вильгельм был уязвленной стороной. Мой сын крайне горд. Крайне горд и… раним.
– Это неправда! – крикнул младший Лихтенхерц.
– Погоди, Вильгельм, я скажу сам. За это есть и моя ответственность. В общем, конфликт из личных взаимоотношений перешел в колдовское противостояние. Именно тогда, как я предполагаю, Вильгельм разыскал исследования профессора фон Штейница и задумал атаку Тараска. Для этого ему потребовался бюст Нефертити – артефакт невообразимой силы, которым владела сестра Вильгельма.
Доротея Лихтенхерц поднялась на постамент и встала рядом с Лу, не обращая внимания на ее разъяренные взгляды.
– Да, отец, я подтверждаю, Вильгельм просил у меня бюст Нефертити еще прошлым летом. Сначала он предлагал несколько ценнейших статуй из Нового музея взамен, потом угрожал силой. В октябре взрывом Поезда развалило часть стены музея Боде, в точности как рассказала Лу Оспри, и мои же хундескопфы смогли украсть бюст. Он упал в Шпрее и на какое-то время сгинул.
– Я… – пролепетал пораженный Вильгельм, но Виктор лишь махнул рукой.
– После того, как стараниями команды Пренцлауэр-Берга бюст вернулся ко мне, Вильгельм предложил сделку еще раз. На этот раз я согласилась. Статуи, которые он мне передал в обмен, вы можете найти в музее Боде.
– К этому времени Нигош уже переместил свою Башню в Изнанку и сбежал, – продолжил Виктор. – Вильгельм предполагал, что Нигош прячется на Александрплатц, у своего давнего, хм, покровителя Александра, – и Виктор отвесил тому издевательский поклон.
Александр усмехнулся.
– Именно там Вильгельм, обезумев от горя и ревности, и спланировал свой теракт, вероятно, рассчитывая, что Тараск свалит телебашню с ее обитателями. Он подкупил одного из местных лидеров, Серба, и тот при помощи информации, полученной от Дитриха Шпенглера, вызвал Тараска. Мои люди нашли Серба, и он, в обмен на снисхождение Совета, согласился дать показания.