LXX.
Пшигода вышел на площадь с разрушенной церковью, пересек ее по центру и вошел в высотное здание. Лифт не работал, и он по лестнице поднялся на четвертый этаж. Дверь открыл охранник. Узнав запыхавшегося Пшигоду, он посторонился, и тот вошел в хорошо знакомый бордель.
Конечно, большинство подобных заведений Берлина концентрировались в Кройцберге. Но на Цоо вечно собирались наемники, и многие из них не желали тратить время на дорогу. Так, повинуясь неумолимым законам рынка, появилась «Манжетка» – бордель быстрого обслуживания, без роскошных балдахинов и бархатных занавесок. Мало кто задерживался тут дольше абсолютно необходимого.
Хозяйка фастфудного борделя, Вёльва, приветливо помахала Пшигоде:
– Давно не заходил! Подружку завел?
Пшигода кивнул и почувствовал неожиданное и труднообъяснимое чувство гордости.
– Янек? – спросил он.
Вёльва, высокая статная брюнетка за сорок, картинно всплеснула руками, а потом махнула в сторону коридора. У себя, значит.
«Манжетка» занимала два этажа бывшего отеля. Миновав череду однотипных дверей с номерами, Пшигода остановился у № 443. Громко три раза постучал. Подождал с минуту. Дверь распахнулась, и из комнаты выбежали две избирательно одетые девушки, оставив дверь нараспашку. Янек распластался на кровати, являя Пшигоде и миру свои сокровища.
В прошлой жизни он был приятелем Пшигоды, часто работал с ним на одних стройках. Смещение не прошло для него даром, и его тело трансформировалось: у него выросло четыре дополнительных пениса и три вагины. Как и многие другие трансформанты, первые пару лет он сходил с ума, привыкал к новому телу, психологии, либидо, гормональному фону. Работая вместе с Пшигодой антикваром, тратил все деньги на утоление невероятным образом выросших сексуальных потребностей. Смирившись, работал проституткой, перебрался в Кройцберг. Потом нашел себя и стал тренером для девушек и юношей, которые желали по-настоящему зарабатывать подобным образом жизни. Прославился на весь Берлин, мгновенно разбогател и ушел на покой на Цоо, где, впрочем, тоже работал не покладая рук, поскольку физиологические аппетиты у него так и не убавились. Как приятель Пшигода немного сочувствовал Янеку из-за его неизлечимой мании. Как у мужчины Янек вызывал у него безграничное уважение и толику любопытства.
– Ирджих! – закричал его друг, вскакивая с постели, даже не надев халат. Рассинхронизированные движения его в разной степени напряженных частей тела поставили бы в тупик даже опытного часовщика.
– Привет! – сказал Пшигода.
– Ты чего тут делаешь? Комендантский час скоро. Если еще не начался.
– Мне нужны ночлег и услуга. Второе важнее.
– Начнем со второго.
Пшигода покопался в кармане пальто и достал сложенный лист бумаги с карандашным наброском портрета Клауса.
– Помнишь взрыв на Поезде?
– Несколько месяцев назад? Конечно, главное событие прошлого года.
– Он погиб в этом взрыве. Зовут Клаус, он с Осткройца, но ехал отсюда. Мне нужно знать, чем он тут занимался.
– Он как-то связан со взрывом? Если с Осткройца…
– Может быть. Я стараюсь выяснить.
– Сложно… В октябре, да? Четыре месяца назад. Очень сложно.
– Мы думаем, что он у кого-то узнал нечто очень важное. Из-за чего его могли убить.
– Это может упростить работу.
– Кто тут торгует информацией?
– Тут все торгуют всем. В основном, своим прошлым. Очень трудно угадать, какая именно информация будет действительно ценной. Недавно вон мужик – был никем до Смещения, водопроводчиком муниципальным. Заикнулся о том, что лет десять назад провалился в какой-то люк в какой-то древней трубе. По пьяни сболтнул. Это один услышал, потом второй, дошло до дуболомов, потом до Танненбаума. И нашли в этой трубе какой-то запас артефактов. Вроде в один из домов нетронутых поднялись по трубам, а там куча добра лежит.
– А водопроводчик что?
– Пропал. Может, убили на всякий случай. А может, в награду в Рощу перевели. Слухи разные ходят.
– Интересно, – сказал Пшигода. – Может, посмотреть, кто еще недавно в Рощу перебрался?
– Это можно, – ответил Янек. – Если есть, чем заплатить.