XLIV.
Он вкратце пересказал своей клиентке произошедшее на Совете. Доротея довольно кивнула и села в машину. Арк сел за ней. Каждый был погружен в свои мысли. Не доезжая до моста Янновицбрюке, водитель свернул в переулок и остановился.
– Выйдем, прогуляемся, – сказала Доротея.
Они спустились к парку. Шпрее была безмятежна, как будто затаила дыхание.
– Не боишься, что нас подслушивают? – спросил Арк.
– Не боюсь. Йохан же остался в машине.
Арк было продемонстрировал свой коронный трюк с бровью, но Доротея уже не смотрела на него, ежась на промозглом декабрьском ветру. Арк предложил ей ее же шарф. Доротея благодарно кивнула, набросила шарф на плечи, как шаль, и отвернулась.
– Есть многое, чего ты не знаешь о семье Лихтенхерц, – наконец сказала она. – И что непременно узнаешь, если залезешь в это дело глубже. Но знания эти опасны, часто смертельны. И я… решила дать тебе возможность отказаться. Если ты уйдешь прямо сейчас, у тебя будет шанс этого избежать.
Доротея подождала несколько секунд, потом повернулась. Синие глаза встретились с зелеными. Арк улыбнулся.
– Боюсь, я в любом случае уже потерял эту возможность. Совет приказал мне делиться с ними результатами расследования.
Доротея грустно кивнула, потом огляделась по сторонам.
– То, что я скажу тебе сейчас, не может быть передано кому-то еще. Ни Совету, ни твоей маленькой гёрлфренд, никому.
– Она мне не… – начал было Арк, но Доротея махнула рукой.
– Главное, что нужно знать о семье Лихтенхерц, – мы не семья. До Смещения Виктор был главой большого рекламного агентства, мы все работали на него. Наш офис был около Музейного острова. Когда всё началось, был хаос… кажется, мы провалились все вместе в одну Изнанку. Многие из нас умерли… я до сих пор вижу их плавящиеся лица во сне. Мы выжили, а когда вернулись в Берлин, Виктор придумал эту… легенду. Рекламный трюк, чтобы убедить всех в нашей сплоченности, в том, что нас нельзя воспринимать по отдельности. И это сработало. Мало кто задумывается об этом, но на самом деле очень многие происходящие в городе вещи – результат тайной борьбы между нами, – она подумала и добавила: – Внутри нас.
– Взрыв Поезда, – произнес Арк.
Доротея кивнула.
– Нигош был ни при чём?
– Не совсем так. В последние полгода Нигош тайно работал на меня. Он был моим внешним агентом: выполнял задания, с которыми я не могла иметь ничего общего.
Арк был поражен. Ненависть Нигоша по отношению к Лихтенхерцам была общеизвестна. Но в то же время… она была неплохим прикрытием.
– Так что произошло в Поезде?
– Ученик Нигоша, Клаус, что-то узнал. Он ехал в Осткройц, чтобы рассказать это Хозяину. Его убили, взорвав Поезд. В тот же день пропал Нигош. Полагаю, Виктор похитил Черную Башню при помощи какого-то сложного параизнаночного заклинания.
– Ты сказала…
– Да, Аркадий. Я думаю, что именно Виктор Лихтенхерц похитил твоего Хозяина. Из-за того, что узнал его ученик Клаус. А теперь пойдем куда-нибудь, где теплее, – Доротея улыбнулась, но улыбка бесследно исчезла с ее лица, когда она поглядела Арку за спину.
– Не оборачивайся и возьми меня за руку, – сказала она. – На нас смотрят.
Арк послушался. Доротея прижалась к нему, приобняла за плечо так, что ее губы оказались около уха Арка.
– Если будут думать, что мы любовники, у нас будет больше возможностей быть наедине, – прошептала она.
– Поэтому ты мне дала свой шарф?
– Может, я просто думала, что мой новый агент не должен истечь соплями?
Взявшись за руки, они вернулись мимо наблюдавшего за ними Йохана в машину.
– Я знаю место, где мы сможем поговорить еще. Там тепло и нет политики, – сказал Арк и показал хундескопфу, как ехать во Фридрих.