CX.
Из зеркала на Лу смотрело немного чужое лицо. То есть лицо-то было ее, но в нем произошли неуловимые изменения, создающие странный общий эффект. Взгляд стал жестче, увереннее. В уголках вокруг глаз стали скапливаться морщинки, которых раньше не было. Волосы отросли и были стянуты в тугой узел. Начальник полицейского управления Берлина Лу Оспри вздохнула, кинула последний взгляд в зеркало, вышла из уборной и вернулась к работе. День обещал быть тяжелым. Вчера она провела полдня в спорах с разными членами Совета об одном из вопросов, который волновал ее больше всего. Вот уже несколько недель Лу вела агрессивную и точечную кампанию, направленную на принятие одного очень важного для нее закона. Закона о миньонах. Большинство колдунов, с которыми она говорила в последнее время, соглашались, что это не просто похоже на рабство, а рабство и есть – причем в своей самой базовой, самой страшной форме. С признанием этого проблем почти не было. Гораздо сложнее оказалось уговорить всех от этого добровольно отказаться. Для принятия закона о запрещении владения миньонами в Совете ей нужно было убедить еще шестерых. Из всех одиннадцати ее открыто поддержали только Скелет из Моабита и Куб из Гезундбруннена. На Лихтенхерцев рассчитывать не приходилось. Александр, как она предполагала, проголосует за закон, но с того памятного Совета в Трептов-парке его никто не видел. Остальные колебались: на словах уверяли ее, что они абсолютно против рабства, и, мол, как такое вообще возможно, но на деле заручиться их голосом она на могла. Их лицемерие выбивало ее из сил. Единственное, что она могла – подгонять всех, потому что этот вопрос необходимо было решить до выборов. И надеяться, что кучка всемогущих, избалованных и капризных колдунов посмотрят друг на друга и застесняются выглядеть плохо. Не так уж много.
Дома, когда Лу было пятнадцать или шестнадцать лет, они с друзьями часто собирались в местном баре и играли в пинбол – на старом, еще из 80-х, автомате. Стальной шарик летал по накрытому толстым слоем плексигласа корпусу, отражаясь от стенок и десятков штырьков и фигурок, набирая очки, залетал в раскрашенные жестяные воротца, только чтобы вылететь из них с удвоенной силой. Лу представляла себя таким шариком и чувствовала на себе каждый удар об стенку.
Слава богу, рядом был Пшигода. Он взял на себя почти всю повседневную полицейскую работу, нанимал персонал, выслушивал жалобы населения, расследовал дела, распределял ресурсы и торговался с Теофаном, представляющим Совет, за них и за новые полицейские участки. Первые месяцы для полиции были небезопасным временем – уже три белых шарика лежали в своих ящиках расколотые. Тела погибших полицейских покоились на кладбище рядом с могилой Арка. Имена их Ирджих сам выбивал на жестяных табличках и вешал напротив шкафа с Вишну-камнями. Каждый день, проходя мимо них, Лу внимательно смотрела на шар номер два. Шар Пшигоды.